Когда тебе семнадцать, кажется, что весь мир лежит у ног — как новая тетрадь, чистая, без единой помарки. Аня, Алина, Соня и Люба недавно вышли из школьных стен, где ещё вчера рисовали на полях, и с головой нырнули в предвкушение взрослой жизни. Люба уже видит себя на сцене — в свете софитов, в ролях, что заставляют зрителей плакать и аплодировать стоя. И, конечно, рядом с ней — Сергей, её школьная любовь, мальчик с мягким голосом и тетрадкой, полной стихов.

Москва, 1974 год. На первый взгляд — эпоха уверенности, когда все будто бы на своих местах: витрины сияют, на улицах — шубы, импортная косметика, вера в светлое завтра. Брежневское «стабильно» пропитывает воздух. Но за фасадом этой витринной стабильности — что-то совсем иное, что-то гнилое и тревожное. Люди жили, не зная, что совсем скоро их мир начнёт трещать по швам, а монолит, который казался нерушимым, начнёт крошиться, будто штукатурка в хрущёвке.