Работа у них — как оголённый провод: в любой момент может шарахнуть так, что искры полетят не только на службе, но и в личной жизни. Пятеро молодых полицейских под командованием подполковника Голованова и сами уже не уверены, где заканчивается служебный долг и начинается судьба.

У Олега Рубцова, в определённых кругах известного как Пилигрим, нет ни дома, ни привязок, ни иллюзий — только дорога, которую он топчет в одиночку уже не первый год. После провала секретной операции, за которым последовала утечка данных об отряде 0-18, его жизнь раскололась на "до" и "после".

Макс Горячев — не просто оперативник, а ходячий нерв, зажатый в кулак. Его прошлое — шрам, который не затягивается: смерть жены выжгла в нём дыру, сквозь которую врываются тьма, гнев и боль. Он не живёт — он горит, и этот внутренний пожар не даёт ему ни покоя, ни права остановиться

Новгород, древний и величественный, оказался втянут в водоворот необычайного ожидания — напряжённого, почти мистического, наэлектризованного верой в приближающееся чудо. По улицам и подворотням, от купеческих палат до крестьянских изб, передавалось из уст в уста древнее пророчество о некоем Миракуле — загадочном спасителе, чьё появление должно было ознаменовать новую эпоху.

Дом Островских жил в тихом, почти сонном ожидании — жизнь будто замедлилась, подчиняясь биению сердца Анны, снова готовившейся стать матерью. Уже имея за плечами опыт материнства, она с присущим ей упрямым светом в глазах продолжала быть в центре всего: суетилась по дому, что-то организовывала, наотрез отказываясь от положения «берегите меня». Близкие старались оградить её от всего лишнего, но, как водится, Анна жила по своим внутренним законам.

Дронов всегда считал себя особенным — игроком, для которого закон лишь фон, а не рамки. За его спиной тянулась вереница ловко провернутых афёр, каждая из которых казалась почти произведением искусства. Он наслаждался процессом — сбивая след с ног, оставляя лишь намёки и полутени, словно дразня тех, кто тщетно пытался взять его с поличным. Для него не существовало нерешаемых задач: договориться, заплатить, найти лазейку — вся система была лишь набором кнопок, на которые он умел нажимать. До одного дня.

Когда-то у Лены были мечты — о моде, подиумах, коллекциях, тонких тканях и своих эскизах. Но реальность, как часто бывает, оказалась более суровой и бескомпромиссной: теперь она работает в обычном ателье, перешивает чужие платья и забывает о собственных желаниях. И, возможно, продолжала бы так жить, тихо и по инерции, если бы однажды всё не разрушилось — в один миг, в одну чёртову новость. Младший брат, восходящая звезда местного футбольного клуба, умер. 

Шестой сезон «Условного мента» возвращает нас в уже знакомый Охтинский район — место, где между прогнившими трубами и разбитыми подъездами кипит настоящая жизнь, полная драм, конфликтов и отчаянных попыток обрести покой. Здесь, в гуще коммунального хаоса, рядом с мелкими чиновничьими интригами и преступной подоплёкой, вновь оживают судьбы героев.

Москва, 1994 год. Следователь Евгений Боков, закалённый в борьбе с человеческой тьмой, ведёт безуспешную партию допросов с заключённым по прозвищу Фишер. Его интересует не просто правда — он жаждет узнать, где покоятся тела исчезнувших детей, особенно маленького Саши Иванова, чья судьба до сих пор остаётся завешенной глухим молчанием. Фишер упорно не даёт ни слова, будто бы смакуя бессилие правосудия, и тогда Боков

Имя майора Алексея Горбатова в отделе произносили шепотом — и не из уважения. В нём было что-то пугающее, что-то, от чего замирал воздух в допросной. Он не вел переговоров — он ломал. Не выслушивал — выкручивал. Подозреваемые в его присутствии сыпали признаниями, будто боялись не договорить. Коллеги старались держаться подальше: у Горбатова не было друзей, только функциональные связи. Он работал на результат, а средства...