Александра Смоленская долгие годы оставалась тем редким врачом, о которых говорят с искренним уважением, — человеком, для которого спасение чужой жизни было не благородством, а естественным дыханием. Она привыкла к расписанным по минутам суткам, к ночам, где вместо тишины — тревожные сигналы аппаратов, и к тому странному состоянию, когда устаёшь не телом, а душой.

Утро, которое обычно начинается со скрипа чайника и сонного шага по полу, на этот раз навалилось на Елену Королёву чужим, липким страхом. Она проснулась резко — будто кто-то выдернул её из глубокой воды, — и сразу почувствовала в руке ледяной нажим ножа.

Всю свою жизнь Ирина была не просто матерью — она была хранителем хрупкого пламени, которое грозило погаснуть в груди её сына Кирилла. Его врождённый порок сердца превратил их существование в бесконечную войну с болезнью, войну, которую она вела в одиночку, без союзников и ресурсов.

То, что ещё вчера казалось обычным городским фоном — мягкая, почти липкая тишина, подёрнутая рутиной, — распалось на острые края в то самое роковое утро пятницы, когда число «13» перестало быть игрушкой суеверных. Посреди парка, где люди привыкли дышать чуть свободнее и временно забывать о делах, произошло убийство, настолько бескомпромиссное, что даже те, кто считал себя невпечатлительными, почувствовали, как по позвоночнику бегут маленькие иголки холода.

Ленинград, 1970 год. Осенний туман, как молоко, окутывал набережные Невы, а холодный ветер носил по улицам шепот о событии, от которого замер город. На территории одного из крупнейших научно-исследовательских институтов, где обычно царила атмосфера научных открытий, разразилась трагедия.

Лиза никогда не относилась к тем, кому жизнь раздаёт подарки просто так — её словно проверяли на прочность, шаг за шагом, будто кто-то наверху решил убедиться, выдержит ли она новый поворот судьбы. Сначала — поступление в престижный вуз, где важнее не знания, а марка машины, на которой ты приезжаешь.

Мария Трифонова — фигура, в которой словно сошлись все черты старой школы: железная дисциплина, бескомпромиссность, уверенность в том, что знания добываются лишь трудом, а не при помощи «волшебной кнопки» на экране смартфона. В её классе царит тишина, которая держится не на уважении, а на страхе, и ученики понимают

Алёна Шаповалова всегда казалась примером спокойствия и женской гармонии. Двадцать три года рядом с Сергеем — её первой любовью, верным спутником жизни. Взрослый сын, дом, наполненный фотографиями, запахом кофе по утрам и тихими разговорами по вечерам. Стабильная работа в танцевальной студии, где она учит других находить ритм в движении и, как ей самой казалось, в жизни.

В закрытом санатории, тщательно укрытом от посторонних взглядов и предназначенном лишь для тех, кто привык решать судьбы страны на партсобраниях, царил почти стерильный порядок: от меню, составленного будто по лекалам медицинского института, до персонала, прошедшего такой фильтр, что казалось — их проверяли даже на способность хранить молчание.

Европа 1891 года словно погружалась в зыбкую дымку тревоги, когда на улицах Вены и Страсбурга раздавались взрывы и крики жертв загадочных терактов, оставляя после себя только пепел страха и недоумения.