После многих лет службы в спецназе, Андрей Рубцов, устав от бесконечной суеты, шума сирен и вечно настороженного состояния, выбрал тишину — ту самую, настоящую, которая бывает только на ферме. Теперь его дни наполнены не приказами и операциями, а размеренными хлопотами — уходом за скотом, звоном ведер и шелестом травы под ногами.

Соня жила в Мосинске — не город, а почти выцветшая открытка: школы с облезлой краской, тихие улицы, где знакомы даже собаки, и жизнь, в которой каждое утро предсказуемо до запятой. Она привыкла быть незаметной, привычной, словно старая школьная парта, на которой никто уже не пишет «люблю».

Когда-то у Лены были мечты — о моде, подиумах, коллекциях, тонких тканях и своих эскизах. Но реальность, как часто бывает, оказалась более суровой и бескомпромиссной: теперь она работает в обычном ателье, перешивает чужие платья и забывает о собственных желаниях. И, возможно, продолжала бы так жить, тихо и по инерции, если бы однажды всё не разрушилось — в один миг, в одну чёртову новость. Младший брат, восходящая звезда местного футбольного клуба, умер. 

Провал, случившийся на сцене Театра юного зрителя, для этого режиссёра стал не просто профессиональной катастрофой — он обернулся приговором. Желание ошеломить публику «живым огнём», превратив Шекспира в фейерверк, закончилось пожаром и уголовным делом. Теперь человек, привыкший дирижировать актёрами и аплодисментами, вынужден жить под расписание и надзор.

Иногда жизнь разыгрывает такие сценарии, что ни один режиссёр не осмелился бы вплести их в драму — слишком уж неправдоподобно звучат. Соня и Алиса — сёстры-близняшки, разделённые судьбой сразу после рождения, выросли в параллельных вселенных, не подозревая о существовании друг друга. Пока одна в Москве училась жить в бешеном ритме мегаполиса, мечтая о карьерных вершинах и уютном семейном гнезде, вторая — впитывала тепло турецкого солнца

Костя — парень без лишнего драматизма, но с врождённым умением держать руль уверенно, будто сама дорога ему подчиняется. Водитель «скорой», он привык лавировать между пробками и чужими бедами, но свою жизнь спасти так и не смог. Долги вязали его, как болотная трясина, и каждый новый день только тянул глубже.

У Жени всегда была своя формула счастья — чёткая, лаконичная и без сантиментов. Работа, карьера, личная свобода, в которую никто не должен лезть ни с советами, ни с обидами, ни, тем более, с памперсами и прививками. Её будни были отточены до автоматизма: кофе — на бегу, переговоры — на ходу, ужин — скорее как фон к ноутбуку.

Имя майора Алексея Горбатова в отделе произносили шепотом — и не из уважения. В нём было что-то пугающее, что-то, от чего замирал воздух в допросной. Он не вел переговоров — он ломал. Не выслушивал — выкручивал. Подозреваемые в его присутствии сыпали признаниями, будто боялись не договорить. Коллеги старались держаться подальше: у Горбатова не было друзей, только функциональные связи. Он работал на результат, а средства...

Дронов всегда считал себя особенным — игроком, для которого закон лишь фон, а не рамки. За его спиной тянулась вереница ловко провернутых афёр, каждая из которых казалась почти произведением искусства. Он наслаждался процессом — сбивая след с ног, оставляя лишь намёки и полутени, словно дразня тех, кто тщетно пытался взять его с поличным. Для него не существовало нерешаемых задач: договориться, заплатить, найти лазейку — вся система была лишь набором кнопок, на которые он умел нажимать. До одного дня.

Лёша Лопатин и Жорка Нечаев — друзья до мозга костей, настолько разные по характеру, что идеально уравновешивали друг друга. Лёша — холодная голова и железные нервы, человек, который даже в шторм не дрогнет. Жорка — вечный двигатель и генератор сумасшедших идей, способный превратить любую скучную ситуацию в приключение.