Александра Смоленская долгие годы оставалась тем редким врачом, о которых говорят с искренним уважением, — человеком, для которого спасение чужой жизни было не благородством, а естественным дыханием. Она привыкла к расписанным по минутам суткам, к ночам, где вместо тишины — тревожные сигналы аппаратов, и к тому странному состоянию, когда устаёшь не телом, а душой.