Когда-то Николай Немов был героем. Настоящим, без кавычек — спасал детей, вытаскивал живых из водяного плена в шахте, сам еле выбрался. Тогда он сделал невозможное. Но в этой победе была страшная цена: в той самой воде остался погибший — жених его дочери, парень, которого он уже считал сыном. С того дня Николай будто замолчал внутри. Жил, работал, спасал других, но свою семью — спасти не смог. И сам с собой это не простил.

С тех пор как Алиса Суботина, сбежав из суеты столичной жизни, вернулась в родной город с живописными пейзажами и старыми улицами, прошли годы. Здесь, среди сосен, туманов и нехитрых радостей провинциального быта, она нашла себя — в новой профессии, в новых расследованиях, в правде, которую никто больше не хотел искать. Когда-то её приезд совпал с самым болезненным ударом: гибель сестры, странности, замалчивания — всё это толкнуло Алису на путь следователя.

Наталья Ласточкина — женщина, которая с первого взгляда кажется совершенно обычной, но её история куда глубже, чем может показаться. Домохозяйка, заботливая мать и преданная супруга, она живёт тихой и размеренной жизнью, посвящая всё внимание семье. Её невысокий рост и скромный вид словно растворяют её среди множества других женщин, однако прошлое Натальи скрывает совсем другую картину.

Надежда Кошкина — женщина с твердой осанкой и глазами, в которых отражается несломленная боль. За плечами — годы борьбы, личной и чужой, потому что теперь она возглавляет «Кошкин Дом» — уникальный антикризисный центр для женщин, ставший последним оплотом надежды для тех, кто сбежал из ада домашнего насилия. Для тех, кто пришёл не просто за помощью — за шансом на новую жизнь.

Егор всегда был из тех, кто держит удар и не прячется за спины коллег. Работая участковым, он знал каждую подворотню своего района, каждое лицо — и честное, и с подмоченной репутацией. Но в какой-то момент ему стало тесно в этих рамках: душа требовала настоящего дела, такого, где на кону — жизнь, а не разбитая витрина или пьяная ссора соседей. Словом, он ушёл в убойный отдел — туда, где кровь на асфальте, а не в протоколах.