Надежду Краснову мать не зря прозвала «ивушкой»: её жизнь постоянно ломало ураганами, но она, обладая каким-то сверхъестественным запасом прочности, лишь гнулась до земли, чтобы потом снова выпрямиться. Весь этот стальной стержень, закалённый в личных трагедиях, она вложила в свою единственную дочь Полину.

Трагическая гибель заместителя главного врача Капитонова в автокатастрофе становится не просто частным несчастьем, а своеобразной отправной точкой целой череды странных и тревожных событий. Уже при первичном осмотре места аварии врач Филин, привыкший замечать то, что ускользает от глаз других, фиксирует тревожные несоответствия: короткий тормозной след

Решение Милы Королёвой променять огни Москвы на приглушённый свет фонарей Малодвинска было не столько прихотью, сколько актом самосохранения, отчаянной попыткой сбежать от ритма мегаполиса, который выжигает изнутри, не оставляя ничего, кроме усталости.

Сергей Сотников — человек, который привык жить на грани: будь то служба в полиции или рев мотора на крутых виражах. После ухода из органов его жизнь будто открылась заново, но одна страсть осталась неизменной — мотоциклы. Коллеги ещё в прошлом прозвали его Лихачом

Когда Марию Жукову пригласили на стажировку в США, это казалось апогеем всех её усилий — тех самых лет, что прошли за учебниками, олимпиадами и ночными страницами конспектов, за вычищенной до блеска биографией, в которую не вписывалось ничего случайного. Она летела в Бостон с багажом не только вещей, но и надежд: там, за океаном, её ждала новая глава — без оглядки на прошлое, с новым именем в списках, новым статусом, новой жизнью.

Николай Ларионов — имя, которое когда-то звучало на волнах радиостанций, ассоциировалось с зажигательным хитом и обаянием южного романтика. Но всё это — в прошлом. Сегодня он охранник в дачном посёлке, человек в потёртой форме, которого мало кто узнаёт, а сам он давно перестал заглядывать в зеркало в поисках «того самого себя». И вот в его спокойное, почти болотообразное существование врывается Коша — четырнадцатилетняя дочь, которую он, мягко говоря, не знал вовсе.