В закрытом санатории, тщательно укрытом от посторонних взглядов и предназначенном лишь для тех, кто привык решать судьбы страны на партсобраниях, царил почти стерильный порядок: от меню, составленного будто по лекалам медицинского института, до персонала, прошедшего такой фильтр, что казалось — их проверяли даже на способность хранить молчание.

Этот вечер должен был стать началом новой главы — торжественной, светлой, возможно, чуть наивной. Но вместо теплых тостов и семейных объятий он превратился в сцену, где каждая реплика была словно выстрел, а каждое движение — попыткой скрыть внутреннюю дрожь. За столом, украшенным розами и бокалами шампанского, влюбленные Никита и Вика впервые собрали вместе своих родителей. Всё должно было пройти гладко. Но гладко, как известно, бывает только на ледяной поверхности — и то до первого трещащего звука.