Когда-то Павел Костиков был тем оперативником, на которого в убойном отделе смотрели с тем специфическим уважением, что предназначено людям, прошедшим через огонь и оставшимся в строю: спокойный, но собранный, он действовал так, будто каждое задание было шахматной партией на время.