Кремень сериал 2012

Андрей Шаманов — не просто ветеран спецназа, а человек, в чьей биографии чередуются кровь, честь и долг, словно полосы на мундире, давно спрятанном в шкаф. Он приехал в забытый богом и, похоже, людьми городок вовсе не за подвигами — а всего лишь навестить боевого товарища, с которым когда-то делил хлеб, окоп и страх, тот самый, что не стыдно было испытывать. Город встретил его тишиной — вязкой, выхолощенной, почти пасторальной, но с какой-то затаённой тревогой, как будто в этой мирной картинке что-то не совпадало с рамкой.

На поверхности всё выглядело чинно: покосившиеся лавочки, бабушки с авоськами, дети, играющие на выщербленном асфальте. Но чем дольше Андрей вглядывался, тем яснее становилось — спокойствие здесь не от доброй жизни. Это было оцепенение. Люди будто жили по заданной траектории, не высовывались, не спорили, не дышали полной грудью. А за этим стояло не что-то абстрактное, а вполне конкретное — местная власть, коррумпированная до костного мозга, сросшаяся с полицией и криминалом, словно опухоль с телом.

Шаманов, привыкший к прямоте, к действию, к тому, что справедливость не обсуждается, а исполняется, не мог пройти мимо. Он не искал войны, но чувствовал её дыхание — знакомое, ледяное, навязчивое. Его спокойствие начало трещать по швам, как бронежилет, прошитый пулемётной очередью. Он ещё надеялся, что ошибается. Что мрак показался. Но надежда умерла в тот момент, когда его остановил полицейский патруль.

Форма, кители, автоматы — всё при них, но не было в этих людях ни чести, ни достоинства. Вопросы с оттенком подозрения, тон с примесью угрозы, а главное — глаза, в которых не было ни грамма уважения к незнакомцу. Шаманов попытался объяснить: мол, приехал к другу, погулять, повидать. Но его спокойствие лишь раздразнило систему.

До начальника — майора Олега Ильича Гаврилова — информация дошла быстрее, чем пуля. Гаврилов был из тех, кто обожал власть за её вкус, а не за смысл. Он не терпел чужаков, особенно тех, кто держит спину прямо и говорит слишком внятно. Андрей ему не понравился сразу. Слишком он был... свободный. А свободных здесь либо ломали, либо выталкивали.

Приказ задержать Шаманова был отдан без колебаний — словно не человека арестовывали, а гаечный ключ клали обратно в ящик. Но Гаврилов не учёл главного: Шаманов — не инструмент. Он боец. А бойцы не склонны склоняться.